Revolver Maps

понедельник, 27 июля 2015 г.

Французские моралисты: Шамфор

«Но зато даны мне нелживой Паркой
Эллинских Камен нежный дар и к злобной
Черни презренье.»
Гораций, «Оды»
книга 1, ода 16


В ряду французских моралистов XVII‑XVIII вв. Себастьен‑Рок Никола Шамфор(1740 - 1794) занимает не первое место.
«Паскаль как мыслитель глубже его, Ларошфуко острее и последовательнее, Лабрюйер излагает материал систематичнее и обстоятельнее». Так пишут о Шамфоре специалисты, хотя, что они понимают под глубиной, в чем видят остроту и обстоятельность, вряд ли ясно им самим.
Эти мыслители просто говорят о разном.
Шамфор ближе к современности, чем его великие предшественники, по той причиние, что его главная цель, его главная ценность — человеческое достоинство и свобода.
Он принял революцию, не потому что хотел её, а потому что был против любой деспотии и любых привилегий. Он был против привилегий даже самому себе, как члену Академии. Он одним из первых вошел в Бастилию. Был одним из основателей клуба якобинцев. Уже никто не помнит, что Шамфор автор лозунга «Мир - хижинам, война — дворцам». Но когда революция обратилась к террору, когда стало преследоваться человеческое достоинство, Шамфор воспротивился. Он не печатал своих мыслей, они становились известны благодаря слушателям. Его не успокоил даже первый арест. Пребывание в тюрьме потрясло его и он поклялся больше никогда не позволять себя арестовывать. Но несмотря на опасность он продолжал говорить и жить независимо — он отказал Эро де Сешелю, когда тот попросил его написать брошюру против свободы слова.
Вскоре за ним снова пришли. Он вышел в соседнюю комнату и выстрелил себе в голову.
Выстрел был неудачным. Он некоторое время еще жил. Но потом рана загноилась.
За его гробом  - в те времена это было актом большого мужества - шли три человека: Сийес, Ван - Прат и Женгене.

Приблизительно год спустя П.-Л. Редерер попытался подвести итог литературной деятельности Шамфора, выступив на страницах «Журналь де Пари» со статьей «Диалог между редактором и другом Шамфора». Статья написана в форме разговора двух
людей, один из которых спрашивает, а второй отвечает. На вопрос редактора, что же сделал для революции Шамфор, не напечатавший о ней ни строчки, следует ответ: «Шамфор печатал непрерывно, только печатал он в умах своих друзей. Он не оставил произведений, написанных на бумаге, но все, что он говорил, будет когда-нибудь написано. Его слова долго будут цитировать, будут повторять их во многих хороших книгах, ибо каждое его слово - сгусток или росток хорошей книги». И дальше: «Чтобы мысль стала общим достоянием, ее должен отчеканить человек красноречивый, тогда чеканка будет тонкая и четкая, а проба -  полновесная. Шамфор не переставал чеканить такую монету, порою - из чистого золота. Он не сам раздавал ее людям, этим охотно занимались его друзья. И нет сомнения, что он, ничего не написавший, больше оставил после себя, чем те люди, которые столько писали за эти пять лет и произносили столько слов».
Редерер говорил это, не зная и даже не подозревая, что труд всей жизни его друга сохранился. Между тем после смерти Шамфора Женгене обнаружил папки с его записями. Возможно, кое-что и пропало, но большая часть была спасена. Эти заметки на клочках бумаги и есть
«Максимы и мысли»,  «Характеры и анекдоты».


«Природа не говорит мне: «Будь беден!» - и уж подавно: «Будь богат!» но она взывает: «Будь независим!»

***

Как не пожелать, чтобы негодяй был ленивцем, а глупец - молчальником!
***
Философия, равно как и медицина, частенько пичкает нас дрянными снадобьями, реже - хорошими и почти никогда не предлагает по-настоящему полезных лекарств.

***

Правильнее всего применять к нашему миру мерило той жизненной философии, которая взирает на него с веселой насмешкой и снисходительным презрением.

***
Физический мир кажется творением некоего могучего и благого существа, которому пришлось часть своего замысла препоручить другому. злонамеренному существу. Зато мир нравственный - тот уж, несомненно, плод забав самого настоящего и к тому же рехнувшегося дьявола.
***
Собираясь толпой, люди как бы уменьшаются в размерах: они - милтоновы бесы, которые вынуждены превращаться в пигмеев, чтобы уместиться в Пандемониуме.

***

Простолюдин, нищий человек, который безразлично сносит презрение власть имущих к его бедности, отнюдь еще не может считаться человеком низким; но если этот нищий простолюдин позволяет кому бы то ни было, пусть даже первому из европейских государей, оскорблять свое человеческое достоинство, он заслуживает презрения и за свою низость, и за нищету. 
***

Вот наилучшее объяснение того, почему подлец, а подчас и дурак, чаще преуспевает в свете,‑ нежели человек порядочный и умный: подлецам и дуракам легче подладиться к тону и повадкам высшего общества, где, как правило, царят лишь подлость и глупость, между тем как люди порядочные и здравомыслящие не сразу находят с ним общий язык, а потому теряют драгоценное время и остаются ни с чем. Первые - это купцы, говорящие на языке той страны, куда их занесло; поэтому они немедленно сбывают привезенные товары и запасаются местными. Вторые должны сперва выучить язык своих покупателей и поставщиков - лишь после этого они могут разложить товары и приступить к продаже. А если они, что случается довольно часто, не желают снизойти до изучения этого языка, им остается лишь уехать восвояси, так и не сделав почина.

***
Бывают времена, когда нет мнения зловреднее, чем общественное мнение.
***

Человек бедный, но независимый состоит на побегушках только у собственной нужды; человек богатый, но зависимый - на побегушках у другого человека, а то и у нескольких сразу.
***
Иной раз довольно не примириться с высокомерием и чванством, чтобы обратить их в ничто; порой их довольно не заметить, чтобы они стали безвредны.
***

Я не мыслю себе мудрости без недоверия: в священном писании сказано, что источник мудрости - в страхе божием, а я вижу его в человекобоязни.

***
Кто не обладает возвышенной душой, тот неспособен на доброту: ему доступно только добродушие.
***

Иной раз терпимость доходит до такого предела, что ее скорее на зовешь глупостью, нежели добротой или великодушием. Г-н де Ш*  так терпим, что мне он просто смешон и напоминает арлекина, который  твердит: "Ты дал мне затрещину? Ну что ж, а я все еще не рассердился!" У человека должно хватать ума на то, чтобы ненавидеть своих  врагов.

***
… когда нам платят за благородный поступок, его у нас отнимают.

***
Предрассудки, тщеславие, расчет - вот что правит миром. У человека, который в своем поведении сообразуется лишь с разумом, истиной, чувством, мало точек соприкосновения с обществом. Счастье он почти, всегда ищет и находит в себе самом.

***

М * сказал как‑то, что главная моя беда - неумение примириться с засильем глупцов. Он был прав: я убедился, что, вступая в свет, глупец с самого начала обладает существенным преимуществом передо мной он оказывается там среди себе подобных, совсем как брат Лурди во дворце Глупости: «И всем он так доволен в зданье том,  Что мнит себя в монастыре родном.»

***

Слишком большие достоинства подчас делают человека непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слитками - там нужна разменная монета, в особенности мелочь.

***

Беда тому, кто умен, но не наделен при этом сильным характером. Если уж вы взяли в руки фонарь Диогена, вам необходима и его клюка.

***

Почти все люди - рабы, и это объясняется той же причиной, какой спартанцы объясняли приниженность персов: они не в силах произнести слово "нет".

***

Великодушие - это не что иное, как сострадание благородного сердца.

***

Если мне удается сделать доброе дело и это становится известным, я чувствую себя не вознагражденным, а наказанным.

***


Не раз уже отмечено, что те, кто занимается физикой, естественной историей, физиологией или химией, обычно отличаются мягким, уравновешенным и, как правило, жизнерадостным нравом, тогда как авторы сочинений по вопросам политики, законоведения и даже морали - люди угрюмые, склонные к меланхолии и т. д. Объясняется это просто: первые изучают природу, вторые - общество; первые созерцают создания великого творца, вторые вглядываются в дело рук человека. Следствия не могут не быть разными.

***

Немало литературных произведений обязано своим успехом убожеству мыслей автора, ибо оно сродни убожеству мыслей публики.

***

Философ или, скажем, поэт не может не быть мизантропом: во-первых, потому, что склонности и талант побуждают его пристально наблюдать за жизнью общества, а это занятие лишь омрачает душу; во-вторых, потому, что общество редко вознаграждает такого человека за талант (хорошо еще, если не наказывает!) и этот вечный повод для огорчений удваивает и без того свойственную ему меланхолию.

***

Как общество рассуждает, так им и управляют. Его право - говорить глупости, право министров - делать их.

***

Бывает излишняя скромность, которая объясняется наивностью и подчас вредит даже людям недюжинным, препятствуя им выбиться из безвестности. По этому поводу мне вспоминается фраза, брошенная во время элвтрака в обществе придворных человеком признанного таланта: "Ах, господа, как мне жаль, что я так долго не понимал, насколько больше я стою, чем вы!"

***

Когда видишь, как настойчиво ревнители существующего порядка изгоняют достойных людей с любой должности, на которой те могли бы принести пользу обществу, когда присматриваешься к союзу, заключенному глупцами против всех, кто умен, поневоле начинает казаться, что это лакеи вступили в сговор с целью устранить господ

***

Потомство - это всего-навсего новая публика в театре, приходящая на смену старой. Ну, а что такое нынешняя публика - нам известно.

***

Уверяю вас, - сказал М* одному очень богатому человеку, - я отнюдь не нуждаюсь в том, чего у меня нет

***

Бог не насылает на нас второй потоп лишь потому, что первый оказался бесполезен

***

За тридцать лет я столько раз убеждался в порочности людей, взятых поодиночке, что уже не жду от них ничего хорошего и тогда, когда они собираются вместе

***

Делая что-нибудь бесполезное, следует ограничиваться лишь самым необходимым

***

Я знаю, что жить без денег нельзя, но я знаю также, что жить ради денег не стоит

***

Врач, которого вызвали к больному в дальнем селении, взял с собой ружье, чтобы скоротать время и поохотиться в пути.
Крестьянин, попавшийся ему по дороге, спросил у него, куда он идет с ружьем. «К больному».  «Боитесь, что без ружья вам его не прикончить?»

***

Некий бреславльский католик выкрал из церкви своей общины золотые сердечки и другие дары прихожан. Представ перед судом, он заявил, что их самолично вручила ему божья матерь. Приговор, который ему вынесли, был, согласно обычаю, отправлен на утверждение прусскому королю. Король приказал богословам собраться и решить, так ли уж невозможно, чтобы матерь божья подарила ревностному католику какую‑нибудь мелочь. Богословы, весьма смущенные, пришли к заключению, что подобный подарок в принципе возможен. Тогда король написал под приговором .виновному: «Объявляю высочайшее помилование такому-то, но запрещаю ему под страхом смертной казни принимать в дальнейшем какие-либо подарки от матери божьей и святых.»

***

Когда, увидев воочию русских крепостных, так называемых мужиков, живущих в страшной нищете, изъеденных насекомыми и т. д., Дидро нарисовал императрице ужасающую картину их существования, Екатерина возразила ему: «А зачем им содержать в чистоте дома, где они не хозяева, а жильцы?» В самом деле, русский раб не владеет ничем, даже собственной жизнью.

***

Фридрих Великий, дав евреям подряд на изготовление фальшивой монеты, расплатился с ними деньгами, которые они сфабриковали.

***

Наименее полезно прожит тот день, который мы провели, ни разу не засмеявшись.

***

Робинзон, лишенный всего на своем необитаемом острове и вынужденный самым тяжким трудом добывать себе хлеб насущный, тем не менее стойко переносил эту жизнь и даже, по собственному признанию, испытал несколько счастливых минут. Теперь представьте, что он очутился на волшебном острове, где мог бы, ни о чем не хлопоча, вести беззаботную жизнь; вполне вероятно, что праздность сделала бы его сущевование невыносимым.


Скачать книгу можно здесь

Комментариев нет:

Отправить комментарий